Одной из утраченных церквей Казани посвящена статья Екатерины Петровны Ключевской, опубликованная в только что вышедшем «Раифском альманахе». Часть 2. (См. Часть 1.)
Екатерина Петровна Ключевская
Кандидат искусствоведения
Описи церковного имущества из архивных фондов и очерк К.В. Харламповича дают представление о внутреннем убранстве церкви конца XVIII и начала XX вв., т.е. с промежутком в сто лет, позволяя проследить утраты и преумножения церковного имущества. Несмотря на стихийные бедствия и исторические катаклизмы церковь многое сохранила, отличаясь обилием священных реликвий и предметами церковной старины драгоценного убранства. Радением о благолепии храма, как это видно из описей, отличались как ее прихожане, так и духовенство.
Из «Книги данной из Казанской духовной консистории града Казани в церковь Грузинской Божьей Матери для описания церковных и ризничных вещей 1789 года» узнаем, что был «в холодной церкви иконостас резной вызолоченный сусальным золотом о четырех ярусах а наверху в пятом ярусе Распятие с предстоящими». По левую сторону от царских врат «Храмовый образ Грузинской Божьей Матери на ней венец с городками а риза серебряная чеканная и вызолоченная на венце два изумруда и каменья простые разного цвета в возглавии с цатой также и на младенце цата вынизана жемчугом в возглавии изумруд лопасти вынизаны жемчугом на лопасти десять камней в числе каковых финисы и бирюзы наконечники низаны жемчугом с разными каменьями с шестью изумрудами и яхонтами. На Богоматери серебряный крест вызолочен с разными каменьями. Построен сей оклад и образ пресвятой Грузинской Божьей матери подаянием благочестивых христиан а весу серебра 55 золотников. При сей иконе лампада медная посеребреная». (20)
В «Книге данной Казанской духовной консистории града Казани в церковь Грузинской Божьей Матери для описания церковных и ризничных вещей октября 1808 года.» указаны антиминсы главного храма и Троицкого придела, которые уже упоминались выше. Первый – «антиминс белого атласа, освященный священником Амвросием, архиепископом Казанским и Свияжским 1792 года», а в Троицком приделе – «Антиминс на престоле освящен преосвященнейшим Серапионом Казанским и Симбирским 1800 г. мая 6 дня». В описи упомянуты множество риз, подризников, епитрахилей, набедренников, поясов, стихарей, воздухов, поручей, орарей и пелен, шитых золотом и серебром, 4 напрестольных одеяния, одно из которых «парчевое жарное разрезное с серебряными косами и шелковыми цветами с битью. Верх – крест по фиолетовой фольге шитый золотом и серебром, на переди по углам 4 кисти золотых на золотых шнурах сделано 1810 г. в марте месяце». Напрестольные покровы и занавеси на царских вратах также, по сведениям 1808 г. были из дорогой французской волнистой тафты и штофа. Перечисляются в Книге 1808 г. парчевые ризы вклада Есиповых, Мергасовых, Хвостова, Волкова, Жданова и др. жертвователей: «крест и звезда шиты серебром и золотом обшиты битью, серебряными с позолотой пуговицами. (21)
К.В. Харлампович в своем очерке замечает: «Из облачений наиболее древними являются воздух и два разрезанных покровца пунцового бархата шитые золотом и серебром высоким нижерогодским швом с изображением на первом вечери Господней, а на вторых – дискоса с Предвечным Младенцем и потира с лжицей и копьем. Все другие древние, шитые серебром, облачения в недавнее время проданы».
Приводятся в книге 1808 г. описания дорогих служебных сосудов церковной ризницы: «Потир серебряный под золотом с 8 финифтовыми изображениями, осыпанными стразами под серебряной решеткой. Дискос серебряный вызолоченный при нем звезда серебряная позолоченная с финифтовыми изображениями, осыпанными стразами. Два блюда и лжица серебряные вызолоченные. Второй набор – серебряный под позолотой под серебряной решеткой.» .Перечислены также 3 серебряные кадильницы чеканной работы по 1 фунту17 золотников (куплена в 1810 г.), 1 фунту 20 золотников, 1 фунту 19 золотников (приложена в августе 1823 г.); две дарохранительницы одна из которых серебряная чеканная о пяти ярусах. Весу 4 фунта два золотника, который вес и изображен на оной дарохранительнице внизу», другая же «малая, со всем прибором серебряная местами вызолоченная»; из двух водосвятных чаш одна была «серебряная чеканная о серебряной же крышке 10 фунтов 58 золотников, которые и значатся на ней», другая же «медная посеребренная для ношения святой воды в храмовые праздники во время хождения со крестом по приходу». (22) Упомянуто в описи и серебряное блюдо для благословения хлебов. Упоминание эмалевых дробниц обнизанных стразами в сочетании с накладной прорезной решеткой указывает на излюбленные приемы ювелирного дела екатерининской эпохи.
Четыре напрестольных Евангелия, описанные в 1808 г. имели дорогие оклады, один из которых также исполнен в барочных традициях XVIII в.: «Обложено вокруг серебром с позолотою средника и с евангелисты финифтовые осыпанные стразами при сем евангелии звезда с мелким жемчугом. Куплено 1810 года. Остальные – в бархате с чеканными серебряными клеймами«. (23)
В 1810-е гг. некоторые работы для церкви исполнял серебряник Федор Ильин, имя которого известно единственно лишь по «Книге о расходе денег и вещей по Грузинской церкви состоящей в г. Казани за 1812 г.»: «В феврале 1814 г. серебряных дел мастеру Федору Ильину в уплату за сделанное им серебряное блюдо для благословения хлебов и употребленное им для оного свое серебро пять фунтов пятнадцать золотников, да за три червонца, употребленные на позолоту оного блюда с работой заплачено 80 рублей». Выплаты за эту работу продолжались в марте, апреле, июле, декабре того же года, составив в сумме 463 рубля. В сентябре 1818 г. согласно той же книге ему было выплачено 60 рублей «за переделку венца на образ Спасителя с позолотою» и 15 рублей за починку двух кадил. В апреле 1822 г. Ильин получил 30 рублей «за позолоту среднего и малого потиров» и 5 рублей за починку кадила. (24)
К началу XX в. по мнению К.В. Харламповича, «древней утварью церковь не богата. Имеются только звездица 1758 г. серебряная без пробы и такого же материала, а следовательно и древности, две тарелочки, ковшик для теплоты и дароносица».
Подробно описаны К.В. Харламповичем богослужебные книги: «Наиболее древние евангелия – 1731, 1735 и 1745 – все Московские. Интересен серебряный оклад Евангелия 1805 г, устроенный в 1810 г. (он упоминается и в Книге 1808 г. – прим. автора ) На верхней его доске имеются пять финифтяных клейм в стразах с изображением Воскресения Христова и 4 евангелистов. На задней доске выпуклое изображение храма, Господа Саваофа, Божьей Матери с Младенцем, Моисея, Давида, Соломона, Ильи. Застежками служат фигуры святых Проба 84, имеются кроме того литеры И.В. и Е.А.» «Из прочих книг, – пишет Харлампович,_ в порядке старшинства следуют: Служба св. пророку Захарию и праведной Елизавете 1723 г., круг месячных миней 1741 г. Благодарственное пение за возведение на российский престол имп. Елизаветы Петровны (1742), Евангелие воскресное учительное 1749 г., служба священномуч. Фоке 1765 и т.п. От XVIII в. сохранилось много богослужебных книг. Особенно отдельных служб. Интересен еще мало кому известный «Чин, бываемый во явление истины между двумя человеками тяжущимися» (1814)».
Особую ценность представляли напрестольные кресты Грузинской церкви, в первую очередь обилием святых мощей, для которых они служили своего рода реликвариями. Два из них, описанные в церковной книге 1808 года, сохранялись в церкви до начала XX в. и их описание повторено в очерке К.В. Харламповича: «Старший из них относится к 1704 г. и имеет надпись: «Построен сей крест Господень по благословению преосвященнейшего Тихона митрополита Казанского и Свияжского во граде Казани в Красную слободу в церковь Пресвятыя Богородицы Грузинская церковною казною и подаянием благочестивых христиан лета 7212». В кресте, судя по надписям, имеются святыни: млеко Богоматери, частицы мощей святых Игнатия Богоносца, Гурия, Варсонофия и Германа, Иоанна Милостивого, м. Филиппа, прп. Сергия Радонежского, Тихона чудотворца, царя Константина, безсеребряников Козьмы и Дамиана, князя Михаила Черниговского, Параскевы, нареченной Пятницы. Весу в кресте 1 ф.
«Другой крест построен рачением просфорницы Евдокии Петровой 31 сентября 1749 г. На нем унизанные мелким жемчугом изображения Распятия и других моментов жизни Спасителя, связанные с Его крестной смертью» – писал Харлампович. Некоторые дополнения можно почерпнуть в книге 1808 г.: крест этот «чеканный серебряный и вызолоченный над главою христовой венец сребряной и вызолоченный унизан крупным жемчугом, которого счетом 35 зерен и по окружности сей крест унизан средним и мелким жемчугом». «В кресте, судя по надписям на обороте, – пишет Харлампович, – имеются мощи св. ап. Фомы, м. Филиппа, Симеона Персидского,, Михаила Малеинна, муч. Агафьи, Евстафия Плакиды, Иоанна воина, Иоанна Златоуста, Гурия, Варсонофия и Германа, муч. Сисоя, Киприана, муч. Меркурия. Весом крест 1 ½ ф., клеймо AS». Тот же состав святынь приведен и в Книге 1808 г.
Третий напрестольный крест – «Серебряный четырехконечный, верхняя доска с позолотой на нем распятие с предстоящими черневой работы». (25)
Помимо мощей в напрестольных крестах К.В. Харлампович пишет еще о частицах мощей святых (главы Иоанна Предтечи, Андрея Первозванного, великомученика Тимофея, мученика Антипы и др.) имеющихся в кресте, вставленном в икону с изображением нескольких святых, находящуюся на стене за жертвенником главного храма с датой на ризе 1762 г. и в иконе (точнее в доске), лежащей на аналое. В ней находятся частицы мощей множества святых. Начиная с прав. Захария и Елизаветы. И. Предтечи, Андрея Первозванного, евангелистов, Лазаря Праведного., Николая Чудотворца, Василия Великого.. Григория Богослова и кончая русскими: Арсением Тверским, Никитой, Иоанном Новрогодским и Симоном Суздальским. Тут же находятся и другие реликвии: власы и ризы Христовы, багряница Христова, риза Богоматери.
Далеко не каждая казанская церковь обладала таким количеством христианских святынь – 27 в напрестольных крестах и около 20 – в аналойной иконе и иконе находящейся в жертвеннике храма. Обращает на себя внимание в перечне частиц мощей русских святых – Арсения Тверского, Иоанна Новгородского, Симеона Суздальского, Михаила Черниговского, Сергия Радонежского, а также казанских – Гурия, Германа, Варсонофия (Не указывает ли этот состав святых мощей на происхождение жителей, некогда населявших Красную слободу – тверичей. новгородцев, суздальцев -переселенцев в Казанский край?) Мощи, как и чудотворные иконы, являлись своего рода духовным капиталом, и по вере и молитвенному почитанию их охраняли, духовно укрепляли и исцеляли, Стремление иметь и приумножать эти святыни характерно для любого прихода, любого русского храма.
Иконостас главного храма обойденный вниманием К.В. Харламповича, был сооружен согласно «Книге на расписку расхода денежных сумм и капиталов Казанской епархии Грузинской г. Казани церкви в 1893/95 гг.» крупнейшими в Казани мастерскими – столярно-иконостасной М.А. Тюфилина и иконописной С.Я. Спиридонова: «Отдано иконостасному мастеру Михаилу Александровичу Тюфилину за устройство иконостаса тысячу рублей; отдано за устройство иконостаса ему же две тысячи двадцать рублей». В 1894 г. «Отдано казанскому цеховому Сергею Яковлеву Спиридонову за написание икон во вновь выстроенный иконостас и за исправление алтаря и стен средней части храма Грузинская с распиской тысяча рублей». «Тысячу рублей получил живописец Казанский цеховой Сергей Яковлев Спиридонов». (26) Ориентированный в своем описании церкви прежде всего на древности, К.В. Харлампович и не уделил ему внимания.
Из икон наибольшим почитанием пользовалась храмовая Грузинская икона Божьей Матери, находящаяся за правым клиросом. «С ней связаны рассказы лиц, – пишет Харлампович, еще живущих, о последовавших от нее исцелениях. Какой она древности в документах церкви сведений не сохранилось. Только на новом богатом окладе 1887 г. помечено, что он сделан вместо «старого серебряного позолоченного подаянием благочестивых христиан в 1706 г.». В описи 1808 г. этот старый оклад описан так: «Храмовый образ во имя Грузинской Божьей Матери на нем кованная риза серебряная под золотом с таким же серебряным венцом под золотом у коего сияние осыпано стразами сибирскими и зелеными каменьями на венце корона осыпана стразами в ней пять аметистов девять аквамаринов семь белых два желтых под короной в венце два больших аметиста темной воды. Крест на короне в средине финиса в концах осыпан небольшими бирюзами в венце же предвечного младенца четыре аметиста жемчужный подбородок (цата) среднего жемчуга а в средине аметист, убрус на Богоматери жемчужный средним и мелким жемчугом вынизан в убрусе вместо звезды перстень бриллиантовый с вензелем на сем же образе звезды аметистовые осыпаны стразами, мелких аметистов тринадцать. На ризе ручки Божьей Матери и ножки предвечного младенца обнизаны мелким жемчугом, внизу вложены каменья: 8 роз, 14 аметистов, 4 аквамарина и прочие камешки. Над сем образом занавеси голубого московского бархату шит серебром и битью, сверху и вокруг обложено серебряной бахромой; коленкоровая белая шитая серебряной битью». (27)
И хотя описания храмовой иконы приведенные в описях 1789 и 1808 гг. далеки от буквального совпадения, отдельные детали все же позволяют понять, что в них описывается один и тот же образ. К XVIII же веку, судя по серебряному окладу, К.В. Харлампович относил еще один Грузинский образ Божьей Матери, находящийся за жертвенником главного алтаря.
В XIX в. Грузинская церковь отличалась обилием Богородичных икон разнообразных иконографических изводов: три Казанской иконы Божьей матери, Смоленская, Тихвинская, Ахтырская, Козельщанская, Спасение от бед, Взыскание погибших, Умягчение злых сердец, Утоление скорбей и печалей, Знамение. И это, по-видимому только те, на которые обратил внимание К.В. Харлампович: «За левым клиросом находится икона Казанской Божьей матери в богатом окладе в ризе 1772 г. По древности к ней приближаются образа Смоленской Божьей Матери и Казанская. Первый – с датой 1791 г. в серебряной позолоченной ризе с сетчатым венцом, с выпуклыми изображениями Всевидящего ока, короны и вазы, находится в главном алтаре, второй образ с окладом 1798 г., пожертвованный г. Фукс, висит на арке, ведущей в главный храм… Такой же древности («двухсотлетней», по преданию) образ Благовещения, обшитый шелком и позументом, висящий в притворе. Полтораста лет числит за собой находящаяся там же икона, писанная на доске в 1755 г. 10 декабря. и изображающая в центре Божью Матерь с воздетыми руками, а кругом ее много других сюжетов, разобрать которые, равно как и текст на иконе крайне трудно. Икона едва ли не символическая».
Из икон, изображающих Божью Матерь следует отметить образы: Знамения (в левом приделе), Ахтырский и Козельщанский (в правом приделе) и икону Божьей матери в четырех видах: Спасение от бед, Взыскание погибших. Умягчение злых сердец, Утоление скорбей и печалей в окладе 1806 г. (в правом приделе). Интересен в правом приделе образ Казанской Божьей Матери с изображением 16 святых и младенца в чаше с надписью «Се Агнец Божий, внемляй грехи мира, покайтеся» и т.д. Надпись эта находится на хартии, которую держит в руках св. Иоанн Предтеча».
Ничего не известно о происхождении этих икон, за исключением одной – Казанской, пожертвованной г. Фукс (А. Фукс происходила из рода Апехтиных, проживающих в приходе Грузинской церкви). Еще об одной иконе – образе Тихвинской Божьей матери, приложенном в 1827 г. госпожой Хвостовою, сообщает опись 1808 г. (28). Не отмечает К.В. Харлампович и художественно-иконографическую стилистику икон, среди которых были как образы древних изводов, так и иконы, иконография которых сложилась под влиянием распространения западных художественных мотивов.
Останавливается К.В. Харлампович и на других иконах главного и придельных храмов: «К XVIII же веку, судя по серебряным окладам или венчикам, можно отнести … висящий на южной стене образ Вседержителя (в описи называемый «старинным») и икону Вознесения Господня (тоже в описи называемую «старинной»). Впечатление старинной производит также икона 9-ти мучеников Кизических, находящаяся за правым клиросом Митрофаниевского придела. На ней висит маленькая серебряная панагия 1856 г. с изображением Спасителя и с надписью, удостоверяющей, что это – преп. Сергий.
В ризнице хранится икона Василия Великого в серебряном окладе 1808 г., сделанная в меру роста новорожденного Василия по обычаю, и до настоящего времени удерживающегося в некоторых епархиях. Это «именная» икона».
Любопытны далее иконы св. казанских Гурия, Варсонофия и Германа в архиерейских облачениях из парчи и мозаичная икона «Моления о чаше». Здесь Спаситель, ангел и спящие апостолы писаны на выпуклых из дерева фигурах, почва и скалы – из уральских цветных камней, вдали нарисованы стена и человеческие фигуры. Это скорее панорама, чем мозаичная икона, как названа она в рукописном описании храма, где о ней и о предыдущей иконе сказано, что они – небольшой ценности и по работе и по оригиналу. Однако Комиссия очень рекомендовала бы просить Церковно-приходской совет Грузинской церкви уступить в музей Церковного Историко-Археологического общества эти две иконы, а также икону Благовещения и образ 1755 г.». Относительно столь необычной иконы «Моление о чаше» нельзя не отметить, что неоднократно предпринимаемые «сверху» административные запреты скульптурных изображений, навязываемые Церкви в синодальный период, неизменно преодолевались «снизу» приходским духовенством и прихожанами.
«Интересно еще отметить следующее, – писал К.В. Харлампович - правый, Митрофаниевский придел в иконостасе на правой стороне вместо изображения Христа имеет образ Пресв. Троицы (новозаветной), на левой стороне – довольно богато украшенную Казанскую икону Божьей Матери, местный же образ занимает место южных врат».
Левый, Троицкий придел, на правой стороне царских врат имеет изображение Св. Троицы (ветхозаветной) в виде явления Аврааму трех странников, на южных вратах изображен Авраам с мечем у левого бедра, на северных – Мельхиседек с блюдом, на котором лежат пять хлебов». Образ Мильхеседека, ветхозаветного царя Селимского, выносящего Аврааму хлеб и вино, как прообраз новозаветной евхаристической жертвы, известный в преданиях иудейских и христианских апокрифов, был камнем преткновения для теософов, дав толчок к противоречивой традиции проведения параллели между Мельхиседеком и Христом – Христос назывался священником по чину Мельхиседекову. Среди христиан были известны еретики – мельхиседекиане, приписывающие Мельхиседеку богочеловеческое достоинство. Тем более странным оказывается его канонизация в православии.
И по церковным описям, и по свидетельству К.В.Харламповича большинство икон в церкви имели дорогие серебряные оклады старинной работы. За этим перечислением драгоценных предметов церковной утвари раскрываются иные смыслы, не ограниченные лишь их материальной ценностью и сугубо художественной значимостью. Восприятие божественного через материальное, предопределявшее создание художественно претворенного храмового пространства посредством икон, дорогих тканей, золота, серебра, драгоценных камней, указывало на иную реальность. Отблески драгоценных металлов и камней, лампад и светильников пронизывали пространство просвещенное божественной благодатью.
Богослужебная утварь, сосуды, кресты, ковчеги, пелены, покровы, завесы, облачения, светильники из драгоценных материалов являлись носителями сакральных смыслов, уходящих корнями в глубокую древность.. Оклады икон, венцы, киоты, пелены и покровы, служили созданию охраняемого священного пространства иконного образа святого. В наше время они вновь переосмысливаются как комплексные произведения литургического искусства, отмеченные чертами религиозно-философского сознания. И сведения о святынях Грузинской церкви предоставляют для этого интересный и обширный материал.
Описывая колокола, К.В. Харлампович приводит сведения лишь о двух, имеющих местное происхождение: «1) в 71 пуд с изображениями Св. Троицы, свят. Митрофана, Грузинской Божьей Матери и неизвестного святого имеет надпись «сей колокол лит во славу Святой Троицы иждивением полполковника Николая Никитова Чичагова вылит в царствующем граде Казани в слободе Подлужной в заводе Луки Рукавишникова», 2) имеющий весу 10 пуд. (разбитый) «лит в 1808 г. в городе Казани, мастер Иван Ефимов Астраханский».
Заводы Л. Рукавишникова и И.Е Астраханцева известны по надписям на колоколах ряда казанских церквей. О самих же владельцах почти ничего не известно. Между тем, выяснилось, что Иван Ефимов Астраханцев был прихожанином Грузинской церкви. В «Ведомости града Казани Грузинской церкви священника Алексея Федорова Потоцкого с причетники обретающимися при оной церкви в приходе нижеявленных чинов людям…» за 1830-й год значится «мещанин Иван Ефимов сын Астраханцев – 69 лет, жена его Татьяна Сергеева – 52 года (в 1831 – уже вдова). (29) И это позволяет установить даты жизни И.Е.Астраханцева – 1761-1830 гг.
——————————
Примечания
20. НА РТ. Ф.828. Оп.1. Ед.Хр. 2. Л.18, 18 об.
21.НА РТ. Ф.828. Оп.1. Ед.Хр.6. Л.1,2, 3-6, 13, 16
22. НА РТ. Ф.828. Оп.1. Ед.Хр.6. Л.6, 6 об., 7
23. НА РТ. Ф.828. Оп.1. Ед.Хр. 2. Л.9
24. НА РТ. Ф.828. Оп.1. Д.7. Л. 9 об., 10 об., 11 об., 12, 15, 20 об., 38, 39 об., 64
25. НА РТ. Ф.828. Оп.1. Ед.Хр.6. Л.10
26. НА РТ. Ф. 828. Оп.1. Д.23 Л.22, 23
27. НА РТ. Ф.828. Оп.1. Ед.Хр.6. Л.58, 58 об.
28. НА РТ. Ф.828. Оп.1. Ед.Хр.6. Л. 64
29. НА РТ Ф.828. Оп.1. Д.4.. Л.408
Фото: Храм Грузинской Божией Матери. Фото Аршаулова