© 2018 galina mama_7

Мама -Валентина Филипповна Рудольская

Бабаева Елена Владиславовна

Продолжение рассказа.
Бабаева Елена. Детство
Бабаева Елена. Мои поиски
Рудольские. Большой Порек
Владислав Николаевич Рудольский
Констанция Николаевна Рудольская

babaeva_elena

Теперь расскажу о моей маме. Мама родилась в Краснодарском крае, в станице Медведовская 3 февраля 1927 года. Её отец Филипп Афанасьевич Тэдлов был по отцу болгарин, мама его была русской. Отец его жил в Одесской области. И он сам и его дети были турецкоподданными. Родители дедушки умерли рано, когда маленькому Филиппу исполнилось всего 7 лет, и его взял к себе старший брат, который был уже взрослым. Так и воспитал он брата в своей семье, маленьким его отдали в подпаски, потом в кузницу, где он обучился кузнечному ремеслу, а когда началась первая мировая война, Филиппа призвали в армию. Гражданство его заставили сменить на российское, фамилия стала Тедло. На войне дед был тяжело ранен и комиссован по инвалидности. Дед был очень мастеровитым, умел починить всё что угодно, от велосипеда до самых сложных механизмов, хотя образование было всего 7 классов. Уже, будучи женатым, он поступил на Рабфак, но, проучившись немного, был вынужден бросить учёбу – начался голод.

Филипп Афанасьевич Анна Ивановна (ур. Чугаёва) Тедло

Бабушка моя Анна Ивановна Чугаёва родилась в станице Медведовская, Краснодарского края, в бедной семье. Её отец Иван Васильевич Чугаёв был родом с Украины, из города Золотоноши, а мама Феония Константиновна Водопьянова – родом с Кубани. В молодости Феония была очень красивая, но по бедности образования не получила, читать не умела совсем, зато деньги считала быстрее и точнее многих.

Иван Васильевич Чугаёв. Станица Медведовская 1935 год

Феония Константиновна (ур. Водопьянова) Чугаёва

Чтобы помочь семье, девушку отдали в услужение к богатым армянам из Краснодара. Девушка она была способная и быстро научилась хорошо готовить (это её в жизни очень выручало). И всё бы ничего, но в неё влюбился сын хозяев, соблазнил, она забеременела и родила в 1892 году мальчика. Чтобы избежать скандала, от неё решили откупиться и отправили назад к родителям, а ребёнка (мальчика назвали Терёшей) отдали на воспитание в другую семью. И только когда Терентий вырос, его разыскали, и он стал общаться с матерью.

В станице Феонию срочно выдали замуж и она родила в браке шестерых детей. Старшей была моя бабушка Анна (1897 г.р.), потом родился Андрей (в 1902 г., умер 20-ти лет), Фёдор (в 1905 г.), Мария (в 1910 г.), Клавдия (в 1912 г.) и Раиса (в 1914 г.). Все девочки в приданое получили золото (колечки, серёжки), доставшееся их матери от армян. Отец их, Иван Васильевич, в отличие от матери, был грамотен, хотя и беден. Зарабатывал на хлеб сапожным ремеслом. Мама рассказывала, что он очень любил читать, даже выписывал журнал Нива и приложение к нему в виде подписных изданий. Поэтому в доме были книги, все дети читали, все учились в школе, младшие дочери получили высшее образование (Мария – медицинское, Клавдия и Раиса педагогическое). Анна же окончила только двухклассное народное училище. [1] Бабушка окончила училище с отличием, но дальше учиться не пришлось – нужно было нянчить младших детей.

Поженились Анна и Филипп в 1923 году, дедушка тогда работал кузнецом. Жить они стали с родителями жены, которые отдали им «старую хату» – это был старенький домик из двух комнат во дворе. Родители Анны в свое время купили дом с двором в кредит и чтобы выплатить его, сдавали свой дом в наём, а сами жили в «старой хате». Кроме того, у них были так называемые «столующиеся», которых бабушка кормила за деньги. И только когда был выплачен кредит и куплена мебель, семья смогла перейти жить в свой дом. Вот в этой «старой хате» и поселились молодые. Когда родители умерли, то по завещанию дом достался пополам Федору (единственному сыну) и Анне, так как ей не дали высшего образования. Бабушка и дедушка прожили в своей половине до старости.

В 1926 году в семье Филиппа и Анны родился сын Виктор, а в 1927 году – дочь Валентина. Это были трудные годы, начался голод, семья голодала, Филипп даже попал в больницу с голодным обмороком и отёкеми, поэтому было принято решение сдать в Торгсин золото – приданное Анны. [2] Так семья спаслась от голодной смерти.

Виктор и Валя с бабушкой – Феонией Константиновной

Первое мамино воспоминание об этом времени – когда её чуть не украли. В то время ходили слухи, что какие-то люди ходили по домам и воровали детей. Маленькая Валя стояла у калитки, к ней подошла женщина, показала какой-то красивый кувшинчик и стала уговаривать пойти с ней и получить в подарок ещё красивее. Валя (а было ей лет 5), с радостью согласилась. Женщина взяла её за руку и повела. На счастье, вышла из дома мама и, увидев, что ребёнка уводят, закричала и отобрала дочь. Дома она поругала маму и объяснила что к чему…

В конце 1934 года Филипп устроился работать кузнецом на Краснодарский мельзавод, и они с женой и сыном переехали в Краснодар, дочь же пока оставили у бабушки в станице. Мельзавод располагался на улице Шаумяна. Филиппа вскоре перевели в механики паровой машины, ему дали в помощники кочегара. Однажды кочегар не уследил за машиной, давление пара резко повысилось и деду пришлось открыть печь, чтобы снизить давление.

Филипп Афанасьевич Тедло — отец мамы около машины на маслозаводе

В результате дед сильно обжог паром руки. Потом он долго лежал в больнице, лечили его примочками из марганца, и всё прошло, даже шрамов не осталось. Жила семья на территории завода, в бараке, где на первом этаже располагались душевые для рабочих. Второй же этаж занимали семьи младших специалистов. Инженеры с семьями жили в отдельном корпусе. Из-за того, что на первом этаже постоянно был горячий пар, в комнате зимой было тепло, а летом была невыносимая духота. Брат Виктор пошёл в школу, окончил второй класс, Валю через год тоже забрали в Краснодар.

В 1935 году мама поступила в первый класс в Медведовской. Училась она очень хорошо, особенно давались её точные науки. Жила она у бабушки. Кстати, бабушка в детстве её недолюбливала, так как она была очень похожа на своего отца – болгарина. Когда начались летние каникулы, мамина тётя Клава привезла в Медведовскую своего полугодовалого сына Артура, оставила его на свою мать, а сама уехала. Валю тут же определили в няньки. Когда через месяц приехала тётя Клава, то она стала заниматься собой, а ребёнок остался на маминых руках. У мамы никогда не было никаких игрушек, а о кукле она только мечтала. И тут тётя Клава привозит ей в подарок настоящего пупсика. Мама была безумно рада получить такую игрушку!

Надо сказать, что к этому времени в Медведовскую из Мурома переехал самый старший сын Феонии Терентий с семьёй. Он устроился работать бухгалтером на маслосырзавод и получил жильё. У него было четверо детей (Евгений 1919 г., Ирина 1923 г., Галина 1925 г., Маргарита 1927 г.), младшая дочь была маминой ровесницей, и маме очень хотелось играть с ней, но на руках Артур! Наконец, маме надоело быть нянькой и она сбежала с двоюродной сестрой поиграть. Что же сделала её родная тётя? Она тут же отобрала у мамы пупсика… Мама долго плакала и это увидела другая её тётя – Рая. Выяснив, что случилось, она пошла в магазин и купила маме роскошную куклу с закрывающимися глазами. Мама была счастлива, но не долго: однажды в конце лета девочки залезли на забор, чтобы посмотреть на проезжающих по улице цыган, Валя положила куклу на траву, а когда соскакивала с забора, то наступила ей прямо на голову! Горю не было предела, кукла была испорчена безвозвратно…

Маленькая Валя

В конце лета маму, наконец, забрали в Краснодар, и она пошла во второй класс новой 42 школы. Школа была трёхэтажная, на первом этаже был спортивный зал, на третьем – актовый зал. Мама проучилась в этой школе до самой оккупации, которая началась 9 августа 1942 года и продолжалась полгода. Освободили Краснодар 12 февраля 1943 года. Перед тем, как немцы вошли в город, решено было взорвать все крупные предприятия и заводы.

Здание мельзавода

Рабочих мельзавода тоже предупредили о том, что завод будут уничтожать, чтобы все ушли из своих квартир. В их бараке на первом этаже был большой зацементированный подвал, дедушка на всякий случай наполнил его до верху водой и плотно закрыл. Завод сгорел, и семья поселилась в бывших конюшнях господского дома, в комнате, хозяин которой, папин друг, уехал в эвакуацию. Водопровод в городе тоже был взорван, и жители брали воду в реке Кубань. Река эта берёт начало с гор и вода ней была мутная, илистая, прежде чем её пить, нужно было целый день отстаивать, осадка было больше половины, а потом кипятить. Поэтому предусмотрительность дедушки оказалась очень кстати. Целый месяц родители по ночам ходили на развалины и набирали воду из подвала. К тому времени сын Витя умер от туберкулёза легких (в 1940 году), и семья теперь состояла из трёх человек. Дедушка не был мобилизован в армию из-за инвалидности, поэтому остался в городе. Немцы приказали всему взрослому населению зарегистрироваться в комендатуре, но дед не пошел, поэтому он не работал на немцев. Надо было на что-то жить, дед пошёл ночью на завод и в золе нашел все свои инструменты. Он стал делать зажигалки из гильз, и бабушка продавала их на базаре, покупала кукурузу и молола её на сделанной дедушкой мельничке. Муку бабушка тоже продавала, а из остатков крупы варили кашу, так и жили.

Мама рассказывала, что немцы, когда входили в город, были все на машинах и мотоциклах, а наши солдаты въезжали в город на осликах. Это были, по-видимому, части 9-й горнострелковой дивизии. Бои за Краснодар шли очень жестокие, особенно за переправу через Кубань. Немцы рвались на Кавказ, к Баку, но это им так и не удалось, дошли они только до Туапсе. Когда пришли наши, вернулись из эвакуации и хозяева квартиры, и мамина семья вынуждена была съехать. Жить было негде, и решили перебираться в Медведовскую. Бабушка осталась пока на квартире, а дедушка с Валей собрали узлы и пошли пешком в станицу. Идти нужно было 50 км по шпалам. Наверное, каждый, кто ходил хоть раз по шпалам знает, как это трудно! Вышли утром, пришли только поздно вечером. По дороге навстречу им шёл взвод солдат, увидев красивую девушку, они стали поздравлять её с днём 8 марта (1943 год) и при этом сказали, что этот день она должна запомнить на всю жизнь… она и запомнила! У нее на ногах были грубые ботинки и она сильно растёрла ноги. Когда они пришли в станицу, и Валина бабушка сняла с неё обувь, она ахнула – ноги были растёрты в кровь. Раны были такие глубокие, что мама не могла ничего на ноги обуть, но бабушка быстро вылечила её примочками из керосина.

Дедушка сразу устроился на работу. Так как он был очень хороший мастер и мужчин вообще было мало, его пригласили сразу в два места: на маслосырзавод и маслобойню. Он выбрал завод. Сразу же ему выдали мешок муки, и каждый день давали баночку сметаны на обед. Он, конечно, сметану не ел, а приносил домой. Бабушка из неё сбивала масло. Кроме того, дали участок под огород, где они посадили кукурузу, которая не успела вызреть до холодов и ели её варёную.

Мама сразу же пошла в школу и ей пришлось догонять своих сверстников, ведь во время оккупации школа в Краснодаре не работала, там был госпиталь. Кроме того, в Краснодаре мама учила английский язык, а в станице преподавали немецкий. Предметы маме давались легко, проблема была только с языком. Выручала двоюродная сестра Ирина, старшая дочь дяди Терёши, которая учила немецкий в школе, и к тому времени уже была студенткой политехнического института. В это время институт был в эвакуации, и сестра жила в станице. Она делала маме переводы текстов, мама их заучивала и на уроках просто рассказывала заученный текст, ничего не понимая, да ещё и пятёрки получала. Потом потихоньку сама начала разбираться. В следующем году мама прошла программу двух классов и в 1945 году закончила школу с серебряной медалью. Это был первый год, когда ввели аттестаты зрелости и медали.

После окончания школы в 1945 году мама поступила в Краснодарский медицинский институт. Экзамены она не сдавала как медалистка. На самом деле мама мечтала поступить в политехнический институт, так как очень любила точные науки, но её любимая тётя Маня, которая до войны в 1940 году окончила Мединститут и уже работала в госпитале врачом, уговорила её тоже посвятить себя медицине.

Здание Екатеринодаского епархиального училища,
в последствие – Краснодарский медицинский институт

Жили после войны все трудно, мамина семья в том числе. Носить было нечего, маме приходилось на одну ногу надевать чулок, на другую гамашу. Нужно было в чём-то ехать на учёбу, а ни одеть, ни обуть было нечего. Но маму всё-таки снарядили в институт. И вот как…

Здание Екатеринодарского мединститута. Февраль 1943 г.

У бабушки дома стоял сундук, который её дочь Клава привезла из Ленинграда, когда эвакуировалась во время блокады. Муж тёти Клавы по фамилии Подопригора-Колосов был профессором, доктором наук, ленинградцем. С начала войны они отправили своего сына Артура к сестре Мане на Кубань. До начала блокады институт сразу не успели эвакуировать, а когда всё-таки их эвакуировали, муж тёти Клавы умер по дороге от истощения, а она приехала к родителям в Медведовскую. Через полгода она познакомилась с преподавателем лётного училища, вскоре они поженились, а потом училище эвакуировали на Кавказ. Вначале отправили семьи, но поезд по дороге разбомбили, и Клава месяц добиралась пешком назад в Краснодар. Там она нашла свою сестру Анну по записке, которая была пришпилена к проходной завода, уцелевшей после взрыва. На проходной многие оставляли записки, чтобы родные могли их найти. Муж её благополучно эвакуировался, но Клава этого не знала, и думая что он попал в плен, ходила постоянно к лагерю для военнопленных с моей мамой, кидала через проволоку записки с фамилией, кричала его имя. Потом Клава всё-таки узнала как-то, что муж в эвакуации, уехала к нему, а запертый сундук с её вещами остался у бабушки в Медведовской.

Современное состояние здание Екатеринодарского мединститута

И вот, чтобы одеть внучку, бабушка взломала замок, а в сундуке оказались и платья, и чулки, и бельё. А дядя Федя, бабушкин сын, который был сапожником и тоже жил в Медведовской, сшил ей парусиновые тапочки. Пока было тепло и сухо, мама горя не знала, но когда начались дожди, ноги стали постоянно промокать и когда она, простывшая, приехала на выходные в Медведовку, бабушка полезла в свой сундук и достала из него немецкие военные ботинки 43 размера. История их такова…

Во время оккупации станицы немцы становились на постой в домах. В бабушкином доме тоже остановилось несколько немцев, а их выгнали в сарай. Там они и жили полгода. И вот, когда стали наступать наши, немцы свалили все своё имущество в кучу и подожгли. А там были хорошие вещи: шинели, ботинки, тёплые одеяла, подушки. Бабушка Феония не могла на это смотреть спокойно и, взяв палку, стала пытаться вытащить из костра хоть что-нибудь. Немец направил на неё автомат и приказывал отойти, но не тут-то было! Бабушка отмахнулась. Немец тоже махнул рукой и отвернулся. Так ей удалось вытащить из костра одеяло, плащ-палатку, какое-то бельё и ботинки с железными набойками 43 размера. Вот эти-то ботинки она и достала маме из сундука. Мама была очень рада, набила в них газет, так как её размер был 39, на базаре были куплены носки из ваты (вату пряли и вязали из неё носки, они были толстые, но не очень тёплые), и мама уехала учиться. Носила мама эти ботинки вплоть до 3 курса.

В зимнюю сессию сдавали экзамен по оперативной хирургии. Аудитория была узкая и длинная, кафедра располагалась напротив двери и чтобы подойти к экзаменаторам, нужно было пройти через всю аудиторию по кафельному полу. Мама зашла, и в полной тишине пошла вперёд. Ботинки громко зацокали, все подняли головы и с любопытством смотрели на её обувь. Маме стало так стыдно, что в глазах потемнело. Она едва дошла до стола, взяла билет, села и минут 5 ничего не видела – такой был стресс! Только потом, немного успокоившись, стала готовиться к экзамену. После этого случая она сразу написала своей тёте Мане с просьбой прислать ей хоть какую-нибудь женскую обувь. Через короткое время пришла посылка от тёти – модные ботики на каблучках. Такие ботики одевались на туфли, а так как туфлей не было, то дядя Федя сделал ей деревяшки и вставил в каблуки, ботики же мама одевала на толстые носки из ваты. Это были самые модные ботики на курсе!

У мамы было три подруги в школе – Шура, Нюра и Лиля. Мама дружила с ними всю свою жизнь. Помню, мы с мамой ездили в гости к тёте Нюре в Севастополь, а тётя Шура несколько раз приезжала к нам в гости, я её тоже хорошо помню. Так как жила она в Медведовке, мама виделась с ней чаще всего, приезжая навестить родителей.

Мама со школьными. Слева направо: Лиля, Шура, Валя и Нюра. 1945 г.

Иногда подруги списывались и встречались все вместе в Медведовской. В школе все девочки учились хорошо и поступили учиться: Шура Фисенко поступила в финансовый техникум, Нюра Гапонюк – в Астраханский рыбный институт, а Лиля Саплина – в Краснодарский пединститут на физико-математический факультет. Жить им обеим в Краснодаре было негде, и они временно поселились вместе у знакомой тёти Раи, которой та написала записку. Параллельно искали жильё, но ничего не находили. Через неделю хозяйка сама нашла им жильё.

Новой хозяйкой была Наталия Александровна – одинокая пожилая учительница, которая жила в огромной комнате красивого старинного дома из красного кирпича с высокими потолками и большими окнами. Дом этот раньше принадлежал родителям хозяйки. После революции жильё экспроприировали, разделили на коммуналки, и ей досталась эта комната и ещё малюсенькая каморка для прислуги, переделанная в кухоньку. На этой квартире мама прожила до 4 курса. Комната была большая и очень холодная зимой, так как обогревалась буржуйкой, которую Наталья Александровна растапливала один раз в неделю. Приходилось экономить на дровах – учительнице выделяли на всю зиму всего один кубометр! К тому же дрова были не колотые. К девочкам иногда приходили в гости одноклассники и помогали колоть дрова. Спали девочки в одной кровати, укрывались ватным одеялом, выделенным Валиной бабушкой, спать было очень холодно. К тому же хозяйка, воспитанная в институте благородных девиц, каждый день в любую погоду открывала окна и проветривала комнату. На робкие возражения девушек говорила, что свежий воздух обязателен… Сама же она ложилась спать, прогрев постель двумя горячими утюгами.

Питались очень скудно, в основном кукурузной кашей из крупы, которую привозила из дома Валя, а Лилины родители, имеющие корову, присылали немного молока и сметаны. Валя приходила домой раньше Лили, поэтому ей приходилось самой варить кашу и мыть полы. Лиля мыть полы отказывалась под предлогом того, что дома у них был земляной пол (доливка) и она полы мыть не умеет. Так продолжалось почти год, пока однажды во время сессии у Вали от перенапряжения не случился приступ сильной головной боли, и она не могла даже подняться с кровати, а в этот день нужно было мыть пол. Пришлось это сделать Лиле, и с этого дня они мыли пол по очереди. Занимались девочки на сундуке, хотя у хозяйки был очень хороший старинный письменный стол, но заниматься за ним было можно только в отсутствии Натальи Александровны.

Наталья Александровна в школе уже давно не работала, но во время войны её вызвали в Гороно и попросили позаниматься с мальчиком-инвалидом, жившим на хуторе под Краснодаром. Оказывается, его отец, офицер, написал с фронта в Гороно и попросил организовать сыну домашнее обучение.(!) Наталья Александровна стала ездить к нему домой. На хуторе оказалось ещё несколько детей разного возраста, а школы не было. И тогда она стала заниматься со всеми ними. Так она ездила туда несколько лет.

Каждый выходной Валя ездила на электричке домой, чтобы постирать бельё, выкупаться и взять что-нибудь из продуктов. В комнате у хозяйки висела грифельная доска, и однажды Валя, уехав вместе с Лилей домой в субботу, написала записку Наталье Александровне, которой не было дома. Когда они приехали из станицы в воскресенье, хозяйка спросила: « Кто писал записку?» Валя ответила, что она. Хозяйка была очень удивлена, что не нашла в записке ни одной ошибки. « Я просто была поражена – сказала она,- я ведь думала, что ты училась в деревне!» «Да, сказала мама, но я училась хорошо и окончила школу с медалью».

Однажды, на 2 курсе, мама поехала домой перед Новым годом. К празднику ей сшили новую юбку и батистовую блузку. Возвращаясь, юбку она надела, а блузку, завёрнутую в бумагу вместе с бельём, положила в кошёлку поверх продуктов. Уже в городе села в трамвай. Народу было много, и в давке она не заметила, как пакет с бельём у неё из кошёлки вытащили. Придя домой, она очень расстроилась, ведь сменное бельё было только одно, не говоря уж о новой блузке… В этот день к ней пришла в гости тётя Маня, которая приехала в командировку из станицы Мышастовской, где она тогда работала терапевтом. Взглянув на рыдающую племянницу, тётя молча разделась, сняла с себя бельё и отдала Вале.

Училась мама хорошо и в институте, всё время получала стипендию, иногда даже повышенную (280 рублей). К тому же все годы учёбы она была комсоргом группы (комсорг – это сокращение от комсомольский организатор, то есть выборный руководитель первичной комсомольской организации). На последних курсах в стране стало жить немного легче, и студенты первых курсов узнавали старшекурсников по одежде: если одеты плохо – это выпускники, а первокурсники одеты были гораздо лучше. На пятом курсе стали думать о выпускном вечере и альбомах на память. Администрация решила просто: с каждой стипендии высчитывали по 20 рублей весь год – студенты получали стипендию меньше на эту сумму. Таким образом, хватило и на альбом и на вечер. Когда подошло время распределения на работу, отобрали несколько человек для работы в системе МВД – это работа в тюрьмах, на стройках «века», в медсанчастях лагерей для заключённых. Мама туда не попала, а попала её институтская подруга Ира Евглинская. Та ни в какую не хотела ехать – а вдруг пошлют в тюрьму? А мама как комсорг начала возмущаться: «Как же так, нас государство столько лет учило, мы обязаны тоже помогать и отработать там, куда послали!». Ира ничего не сказала, но на следующий день вывесили новые списки, где стояла мамина фамилия. Мама попала в Горьковскую область. Тут к ней подошли две однокурсницы – подружки (одна попала в Горьковскую область, другая – в Ростовскую) и попросили поменяться. Маме было всё равно, и она согласилась. Так она попала в медсанчасть Цимлянского гидроузла на строительство Волго-Донского судоходного канала имени Ленина, которая располагалась в посёлке Мартыновка Цимлянского района Ростовской области и началась её трудовая деятельность…

—————
Примечания
[1] Двухклассные Народные Училища – это школы повышенного типа с пяти- и шестилетним сроком обучения. Возникли в России в 70-х гг. 19 в. в ряде крупных сёл, на отдельных больших ж/д станциях и в некоторых уездных городах. Обучение в Д. Н. У. было раздельное. Первые 3 года считались 1-м классом и полностью соответствовали курсу начальной школы, 4-й и 5-й год составляли курс 2-го класса: русский язык, арифметика, элементарные сведения по естествознанию, физике, геометрии, истории, черчению; необязательные предметы (по мере возможности):гимнастика, ремёсла, рукоделие, садоводство, огородничество, пчеловодство. В Д. Н. У. обучались главным образом дети крестьян, мелких торговцев и кустарей. Лучшие ученики имели право поступить в Учительские семинарии. После революции Д. Н. У. были преобразованы в школы 1-й и 2-й ступени.)
[2] В начале 1930-х СССР испытывал острый дефицит валюты, которая требовалась для ускоренной индустриализации страны — закупки за границей станков, технологий, оборудований. Одним из путей пополнения валютной казны стала система магазинов Торгсин, через который осуществлялась скупка золота и серебра у советских граждан. За сдачу драгметаллов люди получали «боны», на которые они могли купить в разгар Великого голода 1932—1934 годов еду, а также импортные товары-от одежды до фотоаппаратов. Всего за 1932—1936 годы граждане СССР снесли в скупку Торгсина около 100 тонн золота и более 2500 тонн серебра.

Ваш отзыв

Ваш e-mail никогда не будет опубликован. Required fields are marked *

*
*

Вы можете использовать следующие теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>