Петр Вайль – блестящий эссеист, путешественник и гурман, автор «Гения места» и «Карты родины», соавтор «Русской кухни в изгнании», «Родной речи» и других книг, хорошо знакомых нашему читателю, взялся за необычный жанр, суть которого определить непросто. Он выстроил события своей жизни – и существенные, и на вид незначительные, а на поверку оказавшиеся самыми важными, – по русским стихам ХХ века: тем, которые когда-то оказали и продолжают оказывать на него влияние, «становятся участниками драматических или комических жизненных эпизодов, поражают, радуют, учат». То есть обращаются, по словам автора, к нему напрямую. Отсюда и вынесенный в заглавие книги принцип составления этой удивительной антологии: «Стихи про меня».
Петр Вайль Стихи про меня
ФАНТОМНАЯ БОЛЬ
Максимилиан Волошин 1877-1932Мир
С Россией кончено… На последах
Ее мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях,
Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.
О Господи, разверзни, расточи,
Пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Германцев с запада, монгол с востока,
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного суда!
23 ноября 1917, Коктебель
Редкостная поэтическая публицистика. То есть ее полно, конечно, и у демократов-разночинцев XIX века, и видимо-невидимо после той даты, которая проставлена под стихотворением «Мир». Но у Волошина достоинства поэзии перед задачами публицистики не отступают (как отступает перед ними качество прозы у Бунина в «Окаянных днях»).
Позже нечто подобное по напору, свирепости, прямой художественной доходчивости писал Георгий Иванов:«Россия тридцать лет живёт в тюрьме.
На Соловках или на Колыме.
И лишь на Колыме и Соловках
Россия та, что будет жить в веках.Всё остальное — планетарный ад:
Прокля́тый Кремль, злощастный Сталинград.
Они достойны только одного —
Огня, испепелящего его.»
1949 ФранцияНо Иванов писал много позже, много дальше — в 40-е во Франции. Но как осмелился на такие проклятия такой своей стране Волошин, эстет-галломан, акварельный пейзажист, сочинитель мифической поэтессы Черубины де Габриак, слегка теоретический и снобистски практический буддист, антропософ и платоник, пугавший коктебельских жителей венком на рыжих кудрях и тогой на восьмипудовом теле? Поразительна вот эта самая дата под стихами: сумел рассмотреть, не увлекся, как положено поэту, не закружился в вихре, как Блок. (У Волошина Россия не разделяет германцев и монголов, как в «Скифах», а объединяет их в общей борьбе против России.) …
Два пронзительных по интонации и образному строю стихотворения.
Остановило внимание оформление обложки. На открытых ладонях КНИГА – ИСПОВЕДЬ протянута с доверием к вниманию и пониманию того, кто возьмет ее и даст себе труд погрузиться в исповедальные строки о главных для автора поэтических шедеврах 20 века, в котором он жил.
Оформил книгу художник Андрей Бондаренко – имя в издательском деле известное с начала 90-х.