Анна Михайловна Горшкова. Москва
Это небольшой дневник моего дедушки Владимира Михайловича Мартынова за первые дни Великой Отечественной войны 1941 года.
Владимир Михайлович Мартынов (1913-1971 гг.) в 1940 году женился на внучке казанского протоиерея Михаила Константиновича Источникова [1] Наталии Викторовне Журиной (1918-2016 гг.).
Свадебное фото 1940 года
До этого они вместе учились в Московском Университете на химическом факультете, который В.М. Мартынов окончил в 1940 году, а Н.В. Журина – в 1941 году (ускоренный выпуск).
В июне 1941 года Владимир Михайлович Мартынов оказался на военных сборах в Харькове. Это спасло ему жизнь. Из Харькова их сперва отправили по месту приписки (его – в Москву), а уж оттуда – на фронт. Но к этому время часть, к которой был приписан Владимир Михайлович, оказалась разбита под Вильно (Вильнюсом ), а сам он так и не сумел добраться до неё. Этому и посвящены страницы его дневника. Мобилизованных вернули в Москву, а там ему дали бронь, как молодому и весьма успешному специалисту, работавшему над взрывчатыми веществами для фронта. Из Москвы ни он, ни семья никуда не эвакуировалась, тем более, что в августе 1941 года Наталия Викторовна родила дочь Татьяну (мою маму).
Май 1941
Они оказались свидетелями паники в октябре 41 года, когда все шоссе Энтузиастов было забито всеми видами транспорта. Бухгалтер института, в котором они оба работали к тому времени, «эвакуировался» вместе с зарплатой всего института за октябрь. По Сретенке, да и по всей Москве, весь октябрь носился пепел от сжигаемых документов, а на помойках можно было разживиться прекрасной литературой, чем в редкие свободные минуты и занимался Владимир Михайлович. Доныне сохранился у нас томик Жюля Верна из тех выброшенных книг.
Военные годы они переносили как и все, однако ныне это кажется невероятным подвигом, хотя они и не были на фронте. В сильнейшие морозы зимой 1941 года встали трамваи и на работу им приходилось ходить пешком от Сретенки, где они жили, до шоссе Энтузиастов, где располагался научный институт (около двух часов в одну сторону). За опоздания могли если не посадить, то уволить, а это лишение – продуктовых карточек.
Вообще, во время войны их семью, в большом понимании, явно хранил Бог. Муж сестры Владимира Михайловича – Василий Фаддеевич Несынов (1909-1961 гг.) прошел всю войну с 1941 г. по 1945 г. (окончив её в сентябре на Японском фронте) без единого ранения, будучи артиллеристом на «Катюшах». Его брат Степан Фаддеевич Несынов, ( 1916 – после 1985 гг.), служивший разведчиком в ОМСБОНе и имевший боевые награды за «операции в тылу противника», тоже вышел целым из огня войны. И это несмотря на то, что в военной мясорубке погибли почти все мужчины села, из которого все они были родом.
Не попав на фронт, Владимир Михайлович тем не менее оказался в Берлине в июне 1945 года, будучи послан от института для работы на химических заводах в Германии, где с большим удовольствием расписался на знаменитой стене Рейхстага. Этот момент оказался запечатлен корреспондентом журнала LIFE.
После войны в 1946 году Владимир Михайлович защитил кандидатскую диссертацию. Первую свою докторскую диссертацию он написал в 1948 году и готов был к защите. Но из-за «доброжелателей», ему это сделать не удалось. Вторую докторскую диссертацию, совершенно на другую тему, он писал уже около 20 лет и защитил её в 1966 году. Скончался Владимир Михайлович в 1971 году и похоронен на Немецком (Введенском ) кладбище в Москве.
Владимир Михайлович Мартынов с внучкой – Анной Горшковой
Дневник написан карандашом. Ничего сверхнового в нем не найти, он интересен прежде всего обычным бытом первых дней войны, в котором отражена и неразбериха времени , и взгляды простого человека на те события, и язык того времени.
Страницы дневника
22.06-29.06.1941 г.
«22.06.41 г.
Итак, сегодня первый день новой истории, первый день кровопролитной, отчаянной борьбы фашизма с социалистической страной. Германия, не объявляя войны, напала на нас. Это было в 4 часа утра. На карту брошены две жизни, схватились две огромные страны. Кто из них победит? Много преимуществ на стороне СССР и есть все основания утверждать, что последняя будет победителем.
Ч… знает как поведут себя такие акулы как С.А.Ш. Если последняя окажет Германии материальную и моральную поддержку, то нам придется довольно-таки туго.
Судя по передачам по радио, народы СССР исключительно патриотично настроены и готовы вести войну не на жизнь, а на смерть.
Проходят митинги по всей стране, отовсюду несутся голоса возмущения, ненависти к этой кровожадной гидре.
Подавлять нужно её!
23.06.41 г.
Сегодня выяснилось, что нас отправляют в приписные части. Курсы не оканчивали. Доучимся в действующей армии. Ну что ж, воевать так воевать.
Услышали по радио передачу выступления Черчиля. Он высказал, что поможет всеми возможными мерами – материальными и экономическими. Даже якобы правительство Англии уже передало помощь СССР.
Нам выдали документы и мы на Горьковском вокзале. Безобразие! Билетов не достать. В воинской кассе сутолока, беспорядок. Народ волнуется, нервничает. Военный комендант станции не желает установить порядок. Я отказался от попытки получить билет. Сели без билета вместе с Васильевым и Обуховым. В темноте, пробираясь через тамбур, мы пробрались в вагон. Контролер ничего не сказал грубого, а только попросил заменить моблисток на ближайшей станции на билет. Этого мы не могли: касса отказалась выдавать билеты – вагоны переполнены.
24.06. 41 г.
Встретил Наташу, свою милую Наташу и встретил для того, чтобы через четыре часа расстаться с ней и, быть может, навсегда. Ведь ухожу на войну. А разве кто может ручаться, что вернешься с войны живым? Нет.
Теща хлопочет о броне, но ничего не выходит. Завтра я отправляюсь в Райвоенкомат.
25.06. 41 г.
Ну, вот, я и приписан в военкомат, и что же ? Меня направляют в самое ч.. логово – в Вильно. Именно в этом районе идут ожесточенные бои сейчас. Не знаю, доеду ли я до Вильно или нет. Посмотрим. В вагоне ребята довольно весело себя чувствуют. Но некоторые и выпили. К чему?
26.06.41 г.
Я на границе, в Себеже. Когда подъезжаешь к этому месту, понимаешь, что здесь именно была когда-то граница . Вот осиротевшие военные лагеря, заброшены скамейки, классы. Торчат остовы палаток. Аккуратно сделанные дорожки сейчас запущены – вокруг мусор валяется, куски бумаги, газет. Но совсем недавно здесь заботливая рука красноармейца блюла чистоту и порядок.
То, что станция Себеж является пограничной станцией, сразу узнается по двойной надписи на русском и по-латышски.
Я вместе со своим спутником Куликовым пересаживаюсь в латышский поезд. Занимаем место в мягком вагоне. Уютно, хорошо! Но что такое? К нам подходит проводник-латыш.
-Товарыщи, у вас былэт в мягкий вагон? – спрашивает он у нас довольно мягко.
-Нет, у нас обычный билет – отвечаем мы.
-Тогда занимайте мэста в слэдущем вагоне.
-Хорошо.
И он уходит, но мы остаемся на старых местах и не выражаем желания уйти отсюда. Но вот приходит проводник-женщина, она просит выйти всех из вагона для проверки документов органами Н.К.В.Д. Мы выстроились у своего вагона. Ничего особенного в проверке нет. Посмотрели на наши моблистки и без звука сажают в вагон. Через 20 минут мы на латвийской территории. Подошли к станции Зелупе. Ночь. Воздух влажный и прохладный. Несмело выглядывает луна из-за обрывков тучи. Тут же, у станции разбросаны болота с кустарником, а в полукилометре на север небольшая рощица. Вдруг оттуда застрекотал пулемет, пули засвистели над нашим эшелоном. Ясно, местные бандиты. А у нас ни одной винтовки, ни одного пистолета. Обидно, ч.. подери.
-Где комендант станции? Оружие? – зашумели мобилизованные.
Притащили десятка два старых винтовок. Теперь хоть отплюнуться есть чем. Перестрелка быстро прекратилась. Но увы, нам сообщают, что дальше ехать нельзя. Враг держит под обстрелом ж-д станцию Режицу. Он бомбит её с воздуха.
Итак, я не могу попасть ни в Вильно (мы узнали ещё на ст. Себеж, что Вильно и Каунас пали), ни в Ригу, т.е. в штаб Прибалтийского особого округа. Что же дальше делать?
Комендант Зелупе направляет нас назад, в Себеж. Мы, конечно, довольны этим, ведь нужно уйти из бандитского района почти что безоружным людям? С юга слышим нарастание рокота. То идет самолет. Сначала мы принимали его за свой. Но когда этот стервятник подошел к нам и на бреющем полете пролетел над станцией, мы поняли, чей это. Сразу подняли неистовый коротко-прерывистый вой гудки паровозов и мы рассыпались по кустам и в болоте. Самолет, сделав два круга, направился на запад, не сбросив ни одной бомбы и не выпустив ни одной пулеметной очереди над нами. Через 5-7 минут мы услышали взрывы пяти бомб. То была бомбардировка Режицы. Тут ещё сильнее мы захотели скорее уехать в Себеж. А когда начальник станции дал сигнал отправки эшелона, в этот момент сбежал машинист-латыш. Сколько проклятий послышалось по адресу беглеца !
Начальник эшелона спросил, кто может управлять локомотивом. Среди мобилизованных нашлись! И через 3 минуты под водительством нашего товарища –машиниста мы тронулись к старой нашей границе. Так закончилось мое первое заграничное путешествие.
27.06.41 г.
Стоим снова на станции Себеж. Пожелали найти столовую. Очередь выросла большая. Не успели мы покушать, как над нами появился немецкий бомбардировщик. Из очереди, из столовой все кинулись врассыпную. Но опять он мирно пролетел над нами. А впереди, километров в 15-ти, сбросил парашютистов и вернулся назад. Обидно, что совершенно безнаказанно летает над нами. .
Нет наших ястребков, нет зениток, нечем припугнуть эту кровожадную птицу. В этот же день вновь появился самолет противника. Но уже не с парашютистами , а с бомбами. Пролетев над нами, он впереди сбросил на ж-д полотно 4 бомбы. Путь разрушен. Но мы выехали вперед. На разъезде Яровая нас задержали до момента починки дороги. Путь был восстановлен довольно быстро – часа через полтора. Но с этого момента мы начали кочевать. Комендант станции Зелупе послал нас в распоряжение коменданта станции Себеж (коменданта на станции Себеж нет, а есть только представитель от коменданта станции Идрица), этот посылал на станцию Идрица, где мы должны получить дальнейшие указания. Идрица посылает в Ново-Сокольник, а Ново-Сокольники – в Великие Луки. И здесь у нас терпение лопнуло. Мы идем к коменданту города. Последний любезно принял и дал направление в Москву, точнее дал направление в горвоенкомат, чтобы там выдали нам документы в Москву. Но горвоенкомат отказался это сделать, заявив, что он не подчиняется коменданту города. Мы вернулись снова к коменданту. Он выслушал нас и тут же выдал удостоверение, что мы отправляемся в распоряжение РВК г. Москвы. А в билете написал «и обратно, ком. Города Великие Луки ст. л-т Сафонов». И поставил печать. И мы 29 июня в 3.15 выехали в Москву.
Весь 29.06 в пути .»
На этом дневник обрывается.
—————————————
[1] Протоиерей Михаил Источников. Жизнь. Служение. Кончина
[2] На фото, предпосланном статье Владимир Михайлович Мартынов
© А.М. Горшкова