© 2012 galina stogov_1

Эразм Иванович Стогов

Эразм Стогов (1797-1880) родился 4 февраля 1797 года, в день поминовения святого Еразма — черноризца и схимника Печерского, в честь которого и нарекли первенца набожные родители. Отец мальчика Иван Стогов происходил из обедневшего дворянского рода, служил бессменным ординарцем Александра Васильевича Суворова, а кончил службу у Григория Александровича Потемкина, был при его кончине.

Стоговы вели свой род от Федора Васильевича Стогова, за которым в писцовых книгах 1627 года писаны были поместья в Можайском уезде и на Белоозере. В XVIII веке при Иване Грозном Стоговы были выселены из Новгорода «и испомещены в Можайском уезде». Постепенно к концу XVIII века род обеднел. Дед Эразма Ивановича Дмитрий Дементьевич Стогов владел небольшим имением Золотилово Можайского уезда Московской губернии и двумя десятками душ крестьян. Сыну его Ивану Дмитриевичу не удалось доказать свое происхождение от Федора Васильевича Стогова. Решением Московского губернского дворянского депутатского собрания было признано происхождение И.Д.Стогова лишь от деда его Дмитрия Дементьевича Стогова, что и было зафиксировано в грамоте, свидетельствующей, что «он и род его внесен в Дворянскую родословную Московской губернии книгу, в первую ее часть». В эту часть родословных книг вносились семьи, которым дворянство было пожаловано между 1685 и 1785 годами.

И быть бы Эразму Стогову в уездных писарях, если бы не родственная помощь Ивана Петровича Бунина, служившего в Петербургском Морском корпусе. По его протекции мальчик был зачислен в это учебное заведение в 1810 году, из которого вышел гардемарином (в некоторых источниках – мичманом) в 1814 году (иное – в 1813 году), недолго служил в городе Охотске на Камчатке начальником местного адмиралтейства. Затем сменил романтичную морскую форму на голубую жандармскую. Служил в разных чинах в Иркутске, Симбирске, в Киеве в канцелярии генерал-губернатора Юго-западной России Д.Г. Бибикова. Службу закончил в 1852 году, выйдя в отставку в чине полковника.

Безвестным мог пройти по жизни и этот «человек толпы», как сам назвал себя Эраст Иванович в своих записках. Но отчасти и лукавил он с собой, быть может. Суждено было выделиться из «80 миллионов» ему благодаря собственным своим качествам. Во время службы в Сибири посвящал часть своего времени Эразм Иванович занятиям в архиве, собирал сведения, которые позже использовал в качестве сюжетов для своих рассказов, печатавшихся в журнале «Русская старина» – ежемесячном историческом издании, основанном в Санкт-Петербурге в 1870 году Михаилом Ивановичем Семевским. А после выхода в отставку стал и постоянным сотрудником этого издания.

По страницам мемуаров, написанных живым, безыскусственным, сочным языком, разбросано столько драгоценных подробностей из жизни уездного, небогатого дворянства, сколько не найдешь у иных авторов с громкими именами. Вот трогательные и вместе поучительные воспоминания маленького Эразма о матушке своей, переданные в форме диалога с отцом.
- Батюшка, как вы познакомились с моею матушкою?
– Зачем, братец, знакомиться: покойный батюшка приказал: Иван, поезжай в Рузу к Максиму Кузьмичу Ломову, у него одна дочь, Прасковья, ты на ней женись, я уже все сладил, и приезжай с женой. Очень не хотелось мне жениться. Я дорогой нарочно не мылся, выпачкался, нарочно разорвал брюки на коленях, разорвал локти сюртука – думал, откажут, ничего не помогло, сыграли свадьбу, и я вернулся с женою.
– Почему же вы не сказали своему отцу, что вы не желаете жениться?
– Как можно, братец, сказать отцу! Божия заповедь – чти отца твоего – тогда все жили по заповедям, скажи-ка я – угодил бы на конюшню.
Мать моя, Прасковья Максимовна, считалась первой красавицей по уезду; помню ее живой румянец, прелестную улыбку, русые длинные волосы, всегда улыбающиеся темно-серые веселые глаза, тихий, приятный голос; она считалась неподражаемой хозяйкой, была цивилизованной между подругами соседками, потому что умела писать. Обе бабушки мои были неграмотны. На вопрос мой отцу: Как же это дворянки, помещицы, а не знали грамоте?
– А на что, братец, женщине грамота, ее дело угождать мужу, родить, кормить и нянчить детей да смотреть в доме за порядком и хозяйством, для этого грамота не нужна; женщине нужна грамота, чтобы писать любовные письма! Прежде девушка-грамотница не нашла бы себе жениха, все обегали бы ее, и ни я, ни отец мой не знали, что твоя мать грамотница, а то не быть бы ей моею женою.
Мать моя секретно от всех домашних пряталась на чердак и копировала с печатных страниц, что и можно видеть из сохранившегося у меня единственного письма ее ко мне 1820 г., послал бы в редакцию, – да жаль расстаться, только одно и сохранилось у меня письмо моей матери, писанное ко мне в Охотск. Мать моя как говорила, так и писала, она не могла различить букв <б> от <п>, <г> от <к>, <ж> от <ш>. Мать моя была – сама доброта, скромная, тихая, любима всеми; я только и помню одни ее ласки, любил я ее до обоготворения и молюсь за упокой ее души!»

Иного нрава был отец Эразма Иван Дмитриевич Стогов.
«Отец мой был другого характера, он был до конца жизни суворовский сослуживец, ростом 2 аршина 7 вершков, сложения сухощавого, мускулистый и замечательно силен и необыкновенно перенослив в физических трудах; до конца жизни держался прямо; вспыльчив, в доме и даже между близкими родными – властитель! Мне говорили, что он никогда не сказал лжи. Старшим по службе, богатым по состоянию не только не кланялся, унижаясь, но был крайне подозрителен, как говорится – был щекотлив, малейшее чванство осаживал, несмотря на лицо.
Отец мой не очень любил читать гражданскую печать, но зато в церковных книгах был великий знаток. Он писал: «Iнператоръ, Iванъ, пiсмо, пiсалъ, чiсло» и проч.; своей орфографии был постоянно верен. Был очень богомолен и строго соблюдал посты. Хорошо помню, как приезжал к нам игумен Колоцкого монастыря упрашивать отца помочь отправить всенощную по уставу Феодору Тирону, – кажется, бывает постом. Помню, как отец с книгою переходил с клироса на клирос и звонким тенором что-то читал, и клиросы подхватывали; отец во всю службу командовал в церкви, и его слушались».

Право, для энциклопедии нравов последней трети осьмнадцатого века вполне подошли бы эпизоды из детских воспоминаний Эразма о его жизни у деда по материнской линии Максима Кузьмича Ломова – небогатого помещика Рузского уезда.
«Не помню, долго ли я жил у дедушки с бабушкой, думаю, более года, – счастливые не считают время. Дедушка был постоянно серьезен, бабушка ласкова, приветлива ко всем. У дедушки не было часов, он считал грехом иметь часы, говорил: Что же я буду поверять Бога, что ли? Но зато хорошо помню особенность дедушки: во всякое время дня и ночи он верно говорил, который час, это и мой отец подтвердил: разбудить дедушку ночью и на вопрос – он отвечал без ошибки, который час.
Зимой сказали, что приехал мой отец. Я страшно испугался, уверен был, что отец приехал высечь меня. Во время общей суматохи я забрался в кухню и спрятался под печку, нашел там короб и заставил себя. Схватились меня, кличут, я слышу, а слезы так и льются. Сбились все с ног, искали долго, во всем доме тревога. Не помню, кто и как нашел меня под печкой. Обрадовались, дедушка с бабушкой ласкают меня, а я горько плачу, на вопрос о чем, я признался, что отец будет меня сечь. Тут только объяснилось, что отец часто меня сек. Дедушка строго спросил отца:
– Иван, правду говорит Эразм? Отец отвечал:
– Правда, – шалун, неслух, не покорить теперь, что из него будет!
У дедушки от зала была отгорожена узенькая его спальня. Дедушка гневно сказал: Иван, поди-ка сюда>. Двери на крючок. Я с бабушкой был в зале и слышал, как дедушка сердито говорил: Да ты с ума сошел! Ты дурак. Что еще было, не помню; потом ясно были слышны удары; я видал эту плеть из толстого ремня, сколько ударов получил отец, я не знаю, но слышал, как он просил прощения. Далеки эти времена от нас! Не правда ли – как это странно и даже невероятно теперь?!»

Разумеется, не одно лишь детство и семейные сцены стали предметом воспоминаний Эразма Ивановича. Не менее рельефно и даже простосердечно повествует автор о службе своей, не стесняясь показывать характер деятельности жандармского штаб-офицера, не стремясь что-либо скрывать. Его убеждения полностью совпадали с мнением императора Николая Павловича, считавшего, что он имеет право управлять не только внешней стороной жизни своих подданных, но и частная жизнь их должна быть полностью подвластна помазаннику Божьему.
Вообще же записки Эразма Ивановича Стогова достойны внимательного и заинтересованного прочтения, поскольку автор повествует в них о жизни разных слоев российского дворянства, о своих встречах с известными и даже знаковыми фигурами времени правления Николая Павловича.

Однако в мою задачу не входит подробное знакомство читателей с владельцем небольшого поместья в селе Воецкое. Представив отчасти полковника Эразма Ивановича Стогова, пора сообщить и то, что приходился он дедом Анне Андреевне Ахматовой по материнской линии.

—————
На фото портрет Эразма Ивановича Стогова работы Георгия Ивановича Грачева
—————
Предыдущие статьи рубрики:
Введение в тему
Село Воецкое Сенгилеевской округи Симбирской губернии
Последующие статьи рубрики:
Ахматова о своих корнях
Анна Петровна Бунина

Отзывов: 2

  1. Юрий
    10.07.2012 в 21:53 | #

    Пока бегло просмотрел несколько публикаций, связанных между собой и совершенно восхищен! Очень интересно и отлично написано! Спасибо!

  2. galina
    11.07.2012 в 06:15 | #

    Юрий, спасибо за неизменную доброжелательность. Приятно иметь немногих, но внимательных и добрых друзей-читателей, готовых поддержать мои скромные экскурсы в прошлое.

Ваш отзыв

Ваш e-mail никогда не будет опубликован. Required fields are marked *

*
*

Вы можете использовать следующие теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>