Фотопрогулки

Русcкая церковная музыка при
А. Ѳ. Львовѣ.

А. Ѳ. Львовъ, создатель русскаго національнаго гимна, много потрудился и въ области русской церковной музыки. Дѣло это было очень труднымъ, и только благодаря поддержкѣ и покровительству императора Николая I, ему удалось осуществить нѣкоторые изъ своихъ замысловъ. Когда Львовъ получилъ, при посредствѣ Св. Синода, изъ разныхъ епархій массу нотъ церковнаго пѣнія, то онъ былъ пораженъ, до чего въ церковной музыкѣ было много произвола; онъ тотчасъ же рѣшилъ, что если не принять энергичныхъ мѣръ для устраненія этого произвола, то въ скоромъ времени наше богослужебное пѣніе можетъ принять характеръ, вовсе не подходящій къ церкви. Разобраться въ присланныхъ ему нотахъ было адской работой; попадались такія неумѣлыя аранжировки, гармонизаціи, что даже трудно было добраться до самаго напѣва, затемненнаго разными витіеватыми голосовыми фигурами. Доставить какое-либо наслажденіе такая музыка не могла, она была всецѣло подчинена словамь, тексту и не могла достигать истиннаго своего назначенія, не могла умилять, восхищать слушателя.

Наши праотцы за музыкой не гонялись, а обращали больше вниманія на слова и шли въ церковь слушать только слова. Взглядъ же Львова на музыку былъ иной: онъ понималъ, что музыка должна имѣть свой собственный смыслъ, красоту и должна быть сама по себѣ понятна. Этой-то музыкальной красоты онъ не нашелъ въ присланномъ ему хламѣ, который вмѣсто того, чтобъ пріохотить къ пѣнію, могъ только отвратить отъ него.
Львовъ рѣшиль вовсе не разбирать всю эту массу нотъ, а положить въ гармонію хорнаго состава только то, что было издано Св. Синодомъ въ одну строку, т. е. для одного альта. Онъ строго сохранилъ напѣвы, отъ себя ничего не добавилъ, но только приложилъ къ нимъ правильную четырехголосную гармонію.
Обученныхъ имъ вь капеллѣ регентовъ, присланныхъ къ нему изъ развыхъ епархій въ числѣ 28 человѣкъ, и полковых регентовъ онъ отправилъ къ мѣстамъ ихъ служенія и тѣмъ положилъ основаніе трудному дѣлу уравненія церковнаго пѣнія. Отправляя ихъ, Львовъ снабжалъ ихъ нотами и строгой инструкціей касательно того, что можно пѣть, и что пѣть воспрещено. Но все-таки кое гдѣ Львову пришлось сохранить древній характеръ пѣнія, напримѣръ, въ Москвѣ въ монастыряхъ Донскомъ и Симоновомъ, потомъ въ Кіевѣ, гдѣ напѣвы казались ему преисполненными весьма оригинальныхъ красотъ.

Не всѣ владыки относились къ его реформѣ одинако сочувственно. Такъ, Московскій митрополитъ Филаретъ не одобрялъ его труда и вполнѣ полагался на мнѣніе, высказанное о немъ настоятелемъ Донскаго монастыря, мнившимъ себя лучшимъ сочинителемъ церковнаго пѣнія, а въ сущности только портившимъ его, внося въ пѣніе свои собственныя жалкія музыкальныя фантазіи.

Вообще въ Мосввѣ Львову было гораздо труднѣе справиться съ нововведеніами въ церковномъ пѣніи, чѣмъ въ Петербургѣ, гдѣ эта реформа была живо введена въ гвардейскихъ полкахъ. На этотъ счетъ Москва оказалась упорнѣе, консервативнѣе Петербурга; тамъ ему пришлось возиться и съ дворянствомъ, и съ купечествомъ, и духовенствомъ. Львовъ переѣхалъ для этого на нѣсколько мѣсяцевъ въ Москву; ему отвели квартиру во дворцѣ. Онъ началъ сближаться съ людьми, отъ которыхъ могъ зависѣть успѣхъ дѣла, и устроилъ у себя по вторникамъ музыкальные вечера. Все лучшее общество Москвы съѣзжалось къ нему и стало мало-по-малу вникать въ его идею, т. е. въ его желаніе не измѣнить, а, напротивъ того, сохранить древніе напѣвы.
Къ именитому купечеству Львовъ ѣздилъ самъ, собиралъ хоры пѣвчихъ и знакомилъ московскихъ тузовъ со своими гармоничными переложеніями и, такъ сказать, воочію убѣждалъ ихъ въ томъ, что древніе напѣвы имъ сохранены.

Купечество и духоленство въ первопрестольной столицѣ держались между собой въ весьма тѣсной связи: но, не смотря на это, пастыри не могли помириться такъ скоро, какъ купцы, съ мыслью, что порядокъ церковнаго пѣнія будетъ измѣненъ не ими, а лицомъ, къ духовенству вовсе не принадлежащимъ. Львову пришлось ѣздить и къ нимъ. Въ концѣ концовъ митрополитъ Филаретъ понялъ своимъ прозорливымъ умомъ идею Львова и одобрилъ его старанія касательно уничтоженія всякаго произвола въ пѣніи при богослуженіи. Львова провожали изъ Москвы съ адресами и подношеніями въ видѣ двухъ серебряныхъ вазъ. Онъ считалъ свою московскую музыкально-дипломатическую миссію счастливо оконченной, тѣмъ болѣе, что Императоръ Николай его за это благодарилъ.

Все вышесказанное рисуетъ намъ тотъ громадный трудъ, приложенный Львовымъ, ту энергію, съ которою онъ боролся съ разными интригами, и ту заслугу, которая навсегда останется за нимъ въ дѣлѣ сохраненія древнихъ напѣвовъ. Въ этомъ дѣлѣ онъ былъ иниціаторомъ и реформаторомъ.

Пріѣхавъ въ Петербургъ въ 1850 году, онъ задумалъ устроить въ залѣ дворянскаго собранія духовный концертъ въ пользу инвалидовъ, въ которомъ предполагалъ исполнить вь новомъ переложеніи разныя пѣснопѣніе хоромъ въ 700 пѣвчихъ. Желая выказать протестъ его нововведеніямъ, дѵховенство, подъ разными предлогами, отказало ему въ своихь пѣвчихъ; пастыри высказывались въ томъ дѵхѣ, что за деньги, да къ тому же въ залѣ, гдѣ пляшутъ, не подобаетъ быть церковному пѣнію. Объ этомъ было доложено Императору Нпколаю; концертъ былъ отмѣненъ. Цесаревичх Александръ Николаевичъ предложилъ Львову залу въ своемъ дворцѣ, въ которой и состоялся духовный концертъ. Императорская фамилія впервые услыхала чудное, стройное, гармоничное пѣніе. Ріаnіssіmо, до котораго Львовъ доходилъ, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, производило захватывающее впечатлѣніе; этотъ эффектъ былъ совсѣмъ новый въ Петербургѣ. Львовъ, ощущая сильное волненіе, съ трудомъ могь дирижировать. Къ выразительному церковному пѣнію мы теперь привыкли, но въ 1850 году это было ново. Одинъ изъ присутствовавшихъ на этомъ концертѣ говорилъ, что Императоръ Николай, слушая стройное пѣніе, сначала покраснѣлъ, глаза его наполнились слезами; послѣ перваго номера, онъ все-таки воздержался высказать свое мнѣніе, но въ концѣ концерта взялъ Львова за руку и сказалъ: „Вотъ единство, которое я желалъ; спасибо тебѣ, спасибо». Пѣвчимъ онъ сказалъ: «Славно, правильно, вѣрно», и приказалъ выдагь по 2 руб. на пѣвчаго.

Послѣ этого концерта въ духовенствѣ, узнавшемъ объ отношеніи Императора къ нововведеніямъ Львова, духъ сопротивленія сталъ слабѣть. Никто кромѣ Львова не могъ бы довести это дѣло до конца; тутъ надо было сперва быть человѣкомъ знающимъ, человѣкомъ преданнымъ идеѣ; потомъ надо было имѣть поддержку въ Государѣ и быть, вмѣстѣ съ тѣмъ, придворнымъ димломатомъ, обладающимъ добрымъ сердцемъ и умѣющимъ располагать къ себѣ сердца людей. Боясь дальнѣйшихъ искаженій въ церковномъ пѣніи, Львовъ выхлопоталъ должности директора пѣвческой капеллы право разрѣшать или запрещатъ всякія новаторства, право, сохранившееся еще до сихъ поръ.

Часто, по просьбѣ лицъ царской фамиліи, Львовъ устраввалъ во дворцахъ маленькіе духовные концерты, въ которыхъ хоръ состоялъ не болѣе какъ изъ 14-ти избранныхъ голосовъ. Совершенство, съ которымъ пѣлъ подъ его управленіемъ этотъ маленькій хоръ, было выше всякой похвалы; нигдѣ въ мірѣ нельзя было услышать нѣчто подобное. Поражались стройностію пѣнія въ особенности пріѣзжіе иностранцы, и даже папскій нунцій нашелъ, что наши придворные пѣвчіе поютъ лучше, чѣмъ папскіе пѣвчіе въ Сикстинской капеллѣ. Впечатлѣніе, произведенное нашимъ пѣніемъ на нѵнція, весьма попятно: въ папскомъ хорѣ всѣ поютъ въ унисонъ, что не представляетъ особенной красоты, да къ тому же ни торжественности, ни величія, ни чувства умиленія, ни задушевности, чѣмъ именно и отличается наше православное пѣніе.

Имѣя подъ рукой такія средства, какъ пѣвческая капелла, Львовъ, при помощи своего таланта и тонкаго пониманія музыки, доставлялъ всему семейству Государя необыкновенное наслажденіе. Слушая эту дивную музыку, дѣтямъ Императора захотѣлось самимъ пѣть. Лѣтомъ, живя въ Петергофѣ, они составляли свой собственный хоръ, который добавлялся нѣсколькими юношами изъ пѣвческой капеллы. Императоръ Николай и цесаревичъ Александръ Николаевичъ тоже принимали участіе въ этомъ хорѣ, который пѣлъ въ дворцовой петергофской церкви обѣдни и другія службы. Великія княжны Ольга и Александра Николаевны облачались во время службы въ длинныя платья изъ малиноваго кашемира, сшитыя на подобіе кафтановъ придворныхъ пѣвчихь. Послѣ кончины вел. княг. Александры Николаевны, Императрица Александра Ѳеодоровна прислала въ знакъ памяти Львову ея малиновое платье, которое хранится въ пѣвческой капеллѣ.

Императоръ Николай любилъ пѣть молитвы и часто во время своихъ путешествій, въ которыхъ Львовъ, по роду своей первоначальной службы всегда участвовалъ, пѣлъ ихъ вмѣстѣ съ нимъ. Въ 1836 году, не доѣзжая 3 верстъ до уѣзднаго города Пензенской губерніи Чембара, Государь былъ выброшенъ изъ коляски, которую подхватили лошади, при чемъ одна изъ его ключицъ оказалась сломанною. Не смотря на сильную боль, Государь дошелъ пѣшкомъ до города и, войдя вь избу, тотчасъ же запѣлъ: „Спаси, Госполи, люди твоя». Молитва утѣшала его потрясенный духъ и безъ сомнѣнія умѣряла боль.

——————————-
Источник: Известия по Казанской епархии 1900 г. стр.406-410
Фото: Автор гимна композитор А.Ф. Львов (1798-1870). Источник