МАКАС ВИКТОР ИВАНОВИЧ
Купеческий сын эсер Константин Николаевич Осипов. Ч.1
Купеческий сын эсер Константин Николаевич Осипов. Ч.3
Подпольная типография
Раз в Сарапуле печатали листовки – значит была типография. И она была…на даче купца Осипова (Почетного гражданина Сарапула, гласного городской думы, почетного мирового судьи!)
В 1906 году Константин Осипов – учащийся Реального училища (реалист). И участник ячейки эсеров.
Константин Осипов. Из архива Н. Андреевской
Учеба прерывается неожиданным приходом полиции, следуют арест Константина, заключение в Сарапульскую тюрьму.
Начинается полноценное расследование, для суда над «государственными преступниками» нужны улики.
Семье оставалось найти хорошего адвоката, что и было сделано. Ждать окончания следствия и суда. Примерно через месяц после ареста Константина отпустили из острога, как сейчас говорят «под подписку о невыезде». Но не всё так просто получалось… еще через полгода в деле (фигурантов – несколько) появились дополнительные улики.
Много фактов об этих событиях хранит Дело из Государственного архива Республики Татарстан – Фонд 51. Опись10. Дело 97. 1908 г. т.2 на 407 листах.
В тексте повествования представлены листы дела (в современной терминологии – следственного дела), касающиеся Константина Осипова.
Вот что пишет в своей автобиографии (1936 год) Наталья Николаевна Осипова [1], младшая сестра Константина (орфография сохранена):
«В нашем доме – на даче, где мы последнее время жили постоянно с матерью (отец же жил всегда в городском дому) находилась подпольная типография. Отец об этом узнал после ареста брата, мать же знала об этом с самого начала. Арест моего брата мы – ребята находили естественным, а его письма из тюрьмы о повешании политзаключенных с благословения тюремного священника глубоко возмущали нас – этим я объясняю себе тот факт, что в нашей семье не было религиозных еще до Октябрьской революции».
Но это – строки из официального документа, написанного в очень непростое время. Ведь следующий год — 1937-й стал годом массовых репрессий. А теперь о тех же событиях текст от нее же в домашнем кругу (уже в поздне-советские времена).
Внучка Натальи Николаевны – Лариса Аникина:
«Бабушка Наташа (Наталья Николаевна Осипова) жила вместе с нашей семьей (родители, мы с сестрой Мариной) в квартире на ул. Жуковского в Казани. И в детстве мы с удовольствием слушали ее рассказы, а мама много записала».
Вот фрагмент записанного:
«Костя старался соблюдать конспирацию, даже переодевался, чтобы не привести за собой «хвост». Есть его фотография тех времен, где он в русском сарафане. Или загримирован под старика. И все же его выследили.
Реалист Константин Осипов, возраст ок. 16 лет.
Фото из архива М. Андреевской
Дача находилась в глубине участка, за ней был сосновый лес. Перед домом располагался цветник. К воротам шла аллея. Колодец же находился на улице. Однажды, когда кто-то из домочадцев ходил за водой, было замечено, что напротив их участка, на другой стороне улицы на скамеечке, сменяя друг друга, сидели какие-то неизвестные личности. Это была слежка. Было решено немедленно вывезти типографию. По распоряжению Анны Михайловны, под видом переезда с дачи в городской дом, был погружен на подводу кое-какой скарб, тюфяки и матрасы. Среди них был спрятан и вывезен печатный станок. И сделали это вовремя, так как вскоре на дачу пришли с обыском. Но кроме станка оставался еще шрифт и какая-то литература или листовки. Анна Михайловна не растерялась, высыпала шрифт в детский горшок и посадила на него младшую дочь Елену 4-х или 5-ти лет, строго запретив ей вставать. Позже помощница по хозяйству в удобный момент вынесла горшок, прикрыв его фартуком. Анна Михайловна в это время отвлекала жандармов разговорами.
Обыск продолжался, но кроме запрещенной литературы ничего найдено не было. Момент, конечно, был напряженный, так как печатный станок или шрифт очень серьезно сказались бы на судьбе Кости».
Братья и сестры Константина, как и их мать Анна Михайловна, присутствовали при обыске. Таким этот день запомнился Серафиму Николаевичу Осипову, младшему брату:
«Костя был эсэром. Вступил в организацию, когда ему было 15 лет. Организацией в Сарапуле руководил «Сапожник». На даче у Ан.Мих. была типография для печатания политической литературы. В 1907 году Ан.Мих. сообщили, что у нее будет обыск. Она сумела отправить типографию, запаковав ее в матрасы, под видом переезда, до прихода полиции. Оказалось, что на даче забыли мешочек со шрифтом. Тогда А.М. положила его в детский горшочек и посадила на него свою 4-летнюю дочь Лену. Во все время обыска Лена просидела на этом ночном горшочке со шрифтом».
Вот фрагменты протокола обыска (он на 16 листах).
Протокол № 1
1907 года апреля 6 дня в гор.Сарапул Я, Отдельного Корпуса Жандармов Ротмистр Засыпкин, в присутствии нижеподписавшихся понятых, в порядке 1035 ст. Уст. Угол. Судопр., производил осмотр прокламациям, брошюрам, переписям и гектографным принадлежностям, принадлежащим Константину Николаеву Осипову, причем могущим иметь значения для данного дела оказались:
1 – Две гектографированных брошюры озаглавленных «Устав Сарапульской группы Учащихся Социалистов- революционеров».
3а) Сто гектографированных листов обыкновенной писчей бумаги, начинающихся словами: «От родимой семьи и друзей по колено в крови мы бродили…» и кончающиеся словами «…Прощайте – же братья, вы честно прошли свой доблестный путь благородный».
17 – Четвертушка бумаги на которой химическим карандашом обозначен отчет рабочей кассы партии социалистов-революционеров. Приход – 24 рубля 30 копеек. Расход – 33 рубля 21 коп. Итого за кассой 8 руб.91 коп. Подписью: Сар. Комит. ПСР 20 сентября 906 г.
21 – Две гектографированных прокламации, озаглавленных «Опросный лист». Здесь революционная организация спрашивает через своих членов насколько революционная организация находит себе почву в деревнях и как крестьяне стоят за царя и частную собственность. Эти прокламации необходимы делу для предстоящей экспертизы почерка Осипова.
24 – Обыкновенный лист писчей бумаги, на которой рукой Осипова написано: «Временный организационный Устав партии С.Р.».
26 – Подлинность почерка Осипова, имеющегося на полулисте цветной почтовой бумаги, на которой значится: «Освобожден из тюрьмы 8 ноября, арестован 5 октября на основании 21 ст. об усиленной охране. Константин Осипов.
И ещё:
34 – Два гекторгафа с массой, вылитой в … (неразборчиво) коробки.
35 – Жестяной флакон с краской для гектографа.
36 – Четыре куска гектографической массы
37 – Валик для прокатки
38 – Два флакона с краской.
Гектограф – что это.
Гектограф — «ксерокс» конца XIX — начала ХХ века, который позволял напечатать книгу или листовку в обход цензуры в домашних условиях. В России им активно пользовались подпольщики-революционеры, староверы (до 1905 года, пока им не дали больше свобод указом «Об укреплении начал веротерпимости») и футуристы.
Для печати нужны были простейшие ингредиенты: столярный клей, желатин, глицерин, уксус, спирт. Чернила переходили с оригинального листа в желатиновую массу и с неё отпечатывались на чистый лист. Изготавливались они из водорастворимых анилиновых красителей для ткани, откуда их специфические оттенки. [2]
Гектограф
При обыске найдены 2 гектографа и запрещенная литература, но следствию предстоит установить роли каждого члена сарапульской организации эсеров. Предстоит и почерковедческая экспертиза.
Повторный арест
Жандармский ротмистр Засыпкин, руководивший обыском, изымает вещественные доказательства 10 апреля 1907 года. А 2 недели спустя судебный следователь принимает решение снова заключить Константина под стражу.
Постановление
1908 года апреля 22 дня и. д. Судебного следователя Сарапульского окружного суда по важнейшим делам.
ПОСТАНОВИЛ, названным выше Суворову, Ленькову, Ляпунову, Юшкову, Осипову, Маташкову, Московцеву, Пермитину, Козьмину и Ватрухиной предъявить дополнительное обвинение в том, что они принадлежали в прошлом 1907 году к преступному сообществу, именуемому Сарапульским комитетом партии социалистов-революционеров. Которое поставило заведомо для них целью ниспровержение насильственным путем установленного основными законами в государстве образа правления, т.е. ниспровержение существующей в России самодержавной монархии, т.е. замену её демократической республикой.
Добавляет вторая внучка Натальи Николаевны Осиповой, Марина Андреевская:
«Константин сидел в тюрьме в Сарапуле. Условия его содержания были сносные. Возможно потому, что отец – Николай Иванович – был общественным попечителем тюрьмы и наблюдал за содержанием сидельцев. Но память о заключении осталась у Константина на всю оставшуюся жизнь – именно там, в тюрьме, он заразился болезнью арестантов, чахоткой».
Константину Осипову следователь «под роспись» зачитывает дополнительное обвинение. Вот собственноручно написанный текст из Протокола допроса обвиняемого от 12 июня 1908 года:
«Я слышал дополнительное обвинение по 51 и 102 ст.уголовного ул., но виновным себя не признаю и остаюсь при прежнем своем показании. Конст. Осипов».
Арестованные выбрали линию поведения – не признавать вины и на сотрудничество со следствием не идти.
Время в заключении тянется медленно. Следствие «никуда не опаздывает». Наступил следующий, 1908 год.
Константин обращался с прошением:
Его Высокоблагородию Г. Следователю по важнейшим делам
при Сарапул. Окружном Суде
Заключенного в Сарапульской тюрьме Константина Николаевича Осипова
Прошение
В виду законченности следствия по моему делу прошу Вас незамедлить предъявлением мне следственного материала и передачей дела в Казанскую судебную палату. О последующем прошу уведомить.
Константин Осипов
Тюрьма
18 апреля 1908 года
Последовал отказ. На горизонте – уже следующий, 1909 г.
Его Высокородию Господину Следователю по Важнейшим делам
при Сарапул. Окружном суде
Содержащегося в Сарапульской окружной тюрьме Константина Николаева Осипова
Прошение
По моему настоящему делу, начатому еще в 1906 году жандармским ротмистром, я пробыв в тюрьме только один месяц, был освобожден; спустя ½ года был вновь арестован при возобновлении дела в судебном порядке. С тех пор прошло четырнадцать месяцев и такое продолжительное тюремное заключение сильно повлияло на мое здоровье, – это может констатировать и врач, – следствие же все еще не окончено и разбор дела в Палате будет не раньше как через 9 месяцев в майскую сессию, что при расшатанности моего организма крайне ухудшит мое положение.
В виду этого прошу изменить меру пресечения способов уклонения от следствия и суда и освободить меня под поручительство моего отца, имеющего в Сарапуле недвижимую собственность, или под денежный залог, который внесет моя мать.
То обстоятельство, что в начале производства следствия не нашли нужным применить ко мне такую высшую меру пресечения, как содержание под стражей, – и необходимость основательного лечения, чему будет препятствовать дальнейший арест, – позволяет мне надеяться, что моя просьба будет Вами уважена и будет сделано соответствующее распоряжение.
О последующем прошу известить меня через г. Смотрителя Тюрьмы.
Тюрьма. 3 сент.1908 г. Константин Осипов
Повторное прошение – повторный отказ…
Сейчас в ХХI веке сложно судить про пути правосудия в начале ХХ-го. Но одно заключение можно сделать: власть реально боялась революционеров!
Дело рассматривалось в Казанской судебной палате.
Группа революционеров была осуждена к длительным срокам, для части участников группы приговор – смертная казнь. Константину присудили 10 лет тюрьмы – адвокат сумел убедить присяжных не ломать жизнь юноше.
Через некоторое время его выпустили из застенков по состоянию здоровья, и мать – Анна Михайловна – возила сына на лечение за границу.
А еще в записях Серафима (брата) читаем:
«Впоследствии (при Сов.власти) он случайно встретился с «Сапожником», кот. звал его на работу в Кремль. Костя отказался, т.к. был нездоров».
В упомянутом выше Деле псевдоним «Сапожник» не упоминается. Но из деятелей революционной эпохи «Сапожниками» назывались по меньшей мере двое.
Первый военный комиссар Сарапула Иван Седельников (из семьи сапожника, учился в Реальном училище в Сарапуле) был убит белогвардейцами в 1918 году. «Сапожник» Седельников вполне мог бы пригласить к возобновлению сотрудничества Константина, но при чем тут Кремль? Да и письма в Сарапул и Казань в 1917-1918 г. г. от Константина приходили из Смоленска. Где могла быть такая встреча?
Еще один «Сапожник», который мог бы пригласить на работу в Кремль – сталинский нарком Лазарь Каганович, который тоже происходил из семьи сапожника. Но в его биографии нет никаких упоминаний о Сарапуле.
Загадка пока не разгадана!
Однако вернемся к судьбе Константина. Семейная легенда указывает, что полное среднее образование Константину удалось получить в Казани, в Коммерческом училище. И, наверное, продолжил бы учиться в Казанском университете, но…
————————–
Примечания:
[1] Источник
[2] Источник
[3] На фото, предпосланном статье, Казань. Автор В.П. Бебин.
Продолжение следует